...И я не помню, кем был, и не знаю, кем стал, Но кровь моя теперь сильнее, чем сталь, Им крепко не повезет, когда я проснусь!
Глава первая. Отрывок. 1.2
На юго-восток. На столб пыли. На приближающийся Караван. Тот был еще далеко. Легко можно было разминуться: степь большая, а Марта – маленькая. Но они увидят дым и поймут, что что-то не так… Ветер бил в лицо острыми песчинками. Тяжелые кожаные ботинки защищали ноги от колючей травы. Столб пыли действительно приближался раза в два медленнее, чем эти, утром…
Ничего. Мама, папа и Эва живы. Марта тоже жива. Поселок подчиняется… раньше подчинялся Фритауну. Оттуда прибыл шериф – лет десять назад, Марта хорошо помнила его – молодого, с серьезным лицом, такого не похожего на болтающееся на вышке тело… Мэр прибыл давно, когда Марта была еще совсем маленькой. Она даже не помнила, как их звали. Они были просто Мэр и Шериф. Были, а теперь их нет. А она есть. Она, в отличие от обезглавленной курицы, жива. Она доберется до Фритауна…
Столб пыли теперь был совсем близко, но двигался очень медленно. От него отделились несколько темных точек и быстро направились к Марте.
Фритаун обеспечивает мир в Регионе. Когда во Фритауне узнают о случившемся… Во Фритауне есть армия. Они отправятся на юго-запад, найдут и накажут грабителей, освободят пленных, отстроят поселок…
Точки приближались, поднимая клубы пыли. Они росли и превращались в три маленьких трактора – на четырёх колёсах, без кабин. Люди ехали верхом, как на лошадях. На среднем сидели двое.
Марта остановилась и стала махать руками. Ее заметили и теперь ехали к ней, а не на дым. В какой-то момент Марте показалось, что ее на самом деле не заметили, что несущиеся прямо на нее тракторы сейчас переедут ее и поедут дальше, к поселку… Но они остановились в нескольких метрах.
Всадники оказались очень яркие и совершенно другие. Двое были на вид совсем обычными мужчинами, ничем не отличавшимися от жителей Мартиного поселка. Ярко-зеленые костюмы покрывал странный узор – как будто они перемазаны грязью. Вокруг головы и лица одного из них была намотана светлая ткань, у другого ткань закрывала и часть лица, так что можно было рассмотреть только светлые и выгоревшие ресницы за прозрачными стёклами защитных очков. Еще один – желтый, круглолицый, раскосый, в широких ярко-красных одеждах, расшитых золотыми узорами, сидел за спиной одного из «зеленых». Ткань на его голове – а ее было значительно больше, чем у других, - была заколота красивой блестящей брошью, невпопад отражающей солнечные зайчики. Последний всадник – самый жуткий из всех - был голый по пояс, совершенно лысый, его темно-коричневая кожа вся была заколота какими-то странными булавками, а может даже в его тело были вбиты гвозди – было трудно понять. Марта никогда раньше такого не видела, а сейчас совершенно некстати подумала, что не зря детей к Каравану не пускали...
Пыль оседала. Круглолицый осмотрел Марту с ног до головы, кивнул на то, что оставалось от поселка:
– Аграрное Поселение-21?
Марта закивала.
– Кто-то кроме тебя остался?
Марта отрицательно покачала головой.
– Сто слуцилось? – речь у него была непривычная, немного свистящая.
Марта оглянулась. Черный дым поднимался в небо.
– Утром. Приехали. Забрали все. Всех убили или увели.
Слова застревали в горле. Стало тяжело дышать.
Круглолицый поцокал языком:
– Оцень заль. Хоросый был поселок… И сто, совсем ницего не осталось?
Марта снова помотала головой.
– Заль… – повторился круглолицый. – Ну, удаци тебе, девоцька. Заводи мотор!
– Стойте! – Марта даже подпрыгнула. – Куда вы?! А я?! Вы же меня здесь не бросите! Я же умру здесь!
– Оцень заль, – пожал плечами круглолицый.
– Стойте! – ужас от осознания его слов был какой-то ледяной, отрезвляющий. – Послушайте, вы ведь едете во Фритаун! Мне очень надо во Фритаун! Возьмите меня с собой!
Круглолицый нахмурил брови:
– «Возьмите меня во Фритаун»! До Фритауна – десять дней.
– Пожалуйста, довезите меня до Фритауна, – Марта была на грани отчаяния. – Я буду вести себя тихо, не буду мешать…
– Глупая девцонка! – круглолицый даже стукнул желтым кулачком по колену. – Десять дней дороги! Ты есть будес? Воду пить будес? – Он сделал паузу, давая Марте время осмыслить сказанное. – Цем заплатис?
Марта раскрыла рот, но слова снова застряли в горле.
Чем она заплатит? Что у нее есть кроме затертых джинсов, стоптанных ботинок и уже успевшей выгореть на солнце рубашки? Всё, что было ценного в посёлке, нападавшие забрали с собой, а то, что нельзя увезти – сожгли.
- Я не знаю...
- Вот и все, - развел руками круголицый и похлопал по плечу зеленого. - Поехали.
– Я заплачу, когда мы приедем во Фритаун, – Марта подняла глаза.
– Ты хоцес поехать в долг? – круглолицый оживился, лицо его засеяло как большое медное блюдо. – Хоросо. Тогда заклюцим контракт. Все по закону!
Он быстро сказал что-то темнокожему на непонятном Марте языке. Тот достал пачку бумаги и какую-то коробочку, отдал круглолицему, подошел к Марте.
– Как тебя зовут? – деловито спросил круглолицый.
– Марта. Марта Бзежински.
– Слусай внимательно, – круглолицый говорил теперь бодро, весь его сочувственный тон куда-то улетучился. – Меня зовут господин Ко Са Ли. Запомни – господин Ко Са Ли. Вот стандартный контракт… Или, нет, бедная девоцька, так и быть – помни мою доброту! – уцитывая твое тязолое полозение, заклюцим льготный контракт. Дорога до Фритауна будет стоить тебе двести кредитов. Двести. – Он для наглядности показал Марте два пальца. – Каздый день тебе будет насцитываться два процента от суммы долга. Ты долзна выплатить всю сумму в тецении двух временных единиц. – Он снова показал два пальца. – Инаце ты становисся одним из моих рабов. Навсегда. Поняла?
Марта кивнула, хотя поняла далеко не всё. Ко Са Ли протянул ей бумагу:
– Подписы! – он раскрыл коробочку, ее тоже протянул Марте.
Марта стала читать. Двести кредитов. Две временных единицы. В случае невыплаты – рабство.
Марта посмотрела на лист, на коробочку, на Ко Са Ли. Тот вздохнул, кивнул темнокожему. Темнокожий взял Марту за руку, опустил ее палец в коробочку. Внутри неё было мокро. Темнокожий достал Мартин палец и прижал его к уголку контракта. Палец оставил темно-синий отпечаток. И сам остался темно-синим.
Ко Са Ли забрал бумагу, спрятал за пазуху. Темнокожий быстро защелкнул на Мартиной шее металлическое кольцо – она только и успела рассмотреть зеленый огонек на нем.
– Зачем это? – испугано спросила она.
– Первую временную единицу ты – экономицески зависимая. Мозес делать сто хоцес. Во вторую временную единицу заззется зелтая лампоцька. Ты будес сцитаться рабом с правом выкупа. Тозе мозес делать сто хоцес, но ты обязана, во-первых, выполнять некоторые мои поруцения, и, во-вторых, находиться в пределах одного района с твоим рабовладельцем, то есть мной. Ну, а на третью заззется красная лампоцька – и твоя зызнь перейдет в мою собственность. Все по закону! Попытаесся снять – осейник взорвется. Садись на мотоцикл, – он бросил еще один печальный взгляд на догорающий поселок. – Так сто, правда, совсем-совсем ницего ценного не осталось?
Марта покачала головой и полезла на «мотоцикл» за спину второго «зеленого».
Ко Са Ли протянул ей полоску ткани:
– Замотай голову. Лицо хоросо замотай, а то в дороге пыльно!
Мотоциклы ехали очень быстро. Пыль стояла такая, что Марта ничего не смогла разглядеть. Ее высадили в крытую повозку с несколькими окнами, дали миску какой-то каши и большую чашку воды.
– Это тебе до завтра, – сказал Ко Са Ли. – Помни мою доброту! Сто бы ты без меня делала!..
– Спасибо, – сказала Марта и разом выпила почти полчашки. Ко Са Ли уехал.
Повозка двигалась медленно, монотонно покачиваясь. Кроме Марты в ней было еще двое – худые, усталые на вид, в таких же ошейниках, только с красным огоньком. Они флегматично собирали и скрепляли между собой какие-то светлые детали. Каша оказалась на удивление вкусной, порция – большой, должно было хватить на несколько приемов пищи.
За окном двигались такие же повозки. На душе было пусто и горько. Где-то позади оставалось то место, в котором она родилась и росла, помогала родителям, ходила в школу… Где родился и умер Томаш…
В груди защемило.
Хватит! Она жива и едет во Фритаун. Томаша не вернуть. Можно только найти его убийц и отомстить им, и за этим она и едет сейчас с Караваном.
Марта вдруг почувствовала безумную усталость. Она легла на деревянную лавку и почти сразу уснула. Снился дым, грустные лошади, падающий в пыль Томаш.
Она проснулась. За окном было темно. Повозка не качалась и, похоже, вообще не двигалась. Двое худых Мартиных соседей спали прямо на полу, укутавшись в серые лохмотья. Мартина каша и вода так и стояли под лавкой, никем не тронутые.
Надо было похоронить Томаша, подумала Марта. Надо было вернуться за мамой и Эвой… На глаза наворачивались слезы, и она ненавидела себя за это еще больше, чем за то, что не вернулась. Она разозлилась и больно укусила себя за руку. Стало легче, плакать расхотелось. Нужно было собраться, разозлиться еще больше, нужно было во что бы то ни стало дойти…
Она дойдет. Через десять дней она будет во Фритауне. Она расплатится с Ко Са Ли, пойдет к правительству, расскажет им о случившемся, и они предпримут меры. Марта освободит родителей. А завтра попробует найти работу уже здесь. Она не глупая и не ленивая, она не пропадет. Все будет хорошо. Кстати, сколько это – временная единица? Неделя? Месяц?.. День?..
Один день, два дня, три дня, четыре дня…
Марта снова уснула. На этот раз без снов.
Когда она проснулась, было совсем светло. Повозка снова качалась, у ее лавки стояла новая порция каши и воды. Соседи по-прежнему что-то мастерили в своем углу. Мир был теплым и привычным.
Марта вскочила и как можно сильнее ударила себя по щеке.
– Не сметь так думать! – зачем-то сказала она вслух.
Один из соседей лениво оглянулся на нее, потом снова вернулся к работе.
Не сметь так думать. Этот мир не был привычным. Он был чужим и неправильным, этот мир, в котором ее поселок сожгли, ее брата убили, а сестру и родителей увели куда-то для каких-то работ. Увели, а не убили. Нет, их ни в коем случае не убили. Нельзя так думать. Нельзя…
Марта взяла в рот ложку каши. Никакая эта каша не вкусная, сказала она себе. Она пресная и сухая, Марта ненавидит такую кашу и ни за что бы ее не ела, если бы был выбор. Еще ей трет этот проклятый ошейник. Еще она должна добыть где-то двести каких-то кредитов. Вот когда добудет, выкупится, доберется до Фритауна… А пока радоваться нечему.
В повозку влез темнокожий, бросил соседям какой-то мешочек. Они при виде темнокожего как-то сжались, забились в угол и опустили глаза.
– К вечеру чтоб было готово! – и снова исчез.
Они быстро вытрусили на пол кучу белых деталей. Один тяжко вздохнул. Оба были голые по пояс, на спине обоих было множество шрамов. Старые перекрывали более свежие и совсем недавние запекшиеся раны, похожие на следы длинных когтей.
Она все-таки позавтракала: съела треть, остальное поставила под лавку – и вышла из повозки.
Все вокруг пребывало в движении – слаженном, медленном и монотонном. Двигались десятки повозок – таких же, как та, в которой ехала Марта, и других – с красивыми шторами, и совсем закрытыми – без единого окошка. Повозки везли животные, чем-то похожие на лошадей, но совсем другие: низкорослые, коренастые, с большими плоскими губами и двумя уродливыми наростами на спинах. Большинство погоняли такие же худые и усталые люди, как Мартины соседи. Почти у всех вокруг голов были намотаны тряпки, и Марта, вспомнив о своей полоски ткани, тоже обмотала голову. Солнце еще висело над восточным горизонтом. Пыль из-под колес повозок стелилась по земле. Травы под ногами не было. Здесь степь была совсем безжизненной.
Приложив ладонь ко лбу, Марта посмотрела в сторону движения. От начала Каравана ее отделяло не так много повозок, за которыми уже видна была бесконечная степь. Марта посмотрела назад. На сколько хватало глаз, вдаль уходили повозки, теряясь в пыльном облаке. Она находилась где-то в передней части Каравана. Оценить размеры города на колёсах из этой точки было невозможно. Она решила идти «в хвост».
Наверное, Караван можно было осмотреть, не сходя с места – город медленно катился вперед в едином неспешном ритме. Но Марта, всё же, шла. С каждым шагом злость утихала, уступала место равнодушному удивлению. Караван – город на колесах. Город купцов. Он, кажется, даже не принадлежит Фритауну. Она вспомнила, что Караваном правит некий «Император». Каравану не было никакого дела ни до ее сожженного поселка, ни до Мартиной жизни. Город был толстым и медлительным. Город катился по желтому океану, уставившись под ноги. Колеса повозок скрипели монотонным маятником, гипнотизирующим, вовлекающим в свой беспощадный ритм. Марта на зло шла быстрее, не попадая в такт со скрипом колес. Ближе к центру купеческого города повозки становились больше и богаче: украшенные резьбой, с вышитыми тентами. Двугорбые животные были более ухоженными, откормленными. Даже погонщики не выглядели такими жалкими. Новый мир, уродливый и горбатый, здесь казался особенно привычным и нормальным.
Только бы вырваться отсюда, подумала Марта. Ей нужна работа. Любая. Самая тяжелая, самая грязная…
Марта набралась смелости и подошла к одному из погонщиков, улыбнулась как можно приветливее. Нужно приветливо улыбаться. Нужно притвориться, что ты поддалась гипнозу скрипучего маятника.
– Здравствуйте, вам не нужна какая-нибудь помощь за умеренную плату? – фразы складывались сами собой, где-то когда-то услышанные, чужие и непривычные. Погонщик удивленно посмотрел на Марту, затем резко ускорил повозку. На какой-то короткий миг маятник стих, ритм сбился, и Марта неожиданно почувствовала, как в груди разливается теплое чувство выполненного долга. Отъехав на приличное расстояние, он снова влился в общий размеренный ритм.
Повозки шли одна за другой. Погонщики опускали глаза, отворачивались, будто не замечая ее. Даже ход больше никто не ускорял. Скрипучий маятник лениво смеялся над ней и ее бессмысленными попытками.
– Да ты с ума сошла, девочка! Рабы мы, нет у нас никаких денег, и никогда не будет, – сказал, наконец, один – высокий загорелый мужчина со спутанной бородой.
Из повозки высунулся здоровый лысый мужчина. Кожа у него была светлая, хоть и загорелая, кроме булавок тело покрывали черные рисунки.
– Надсмотрщик, – шепнул раб, опустил глаза и больше не проронил ни слова.
Марта брела дальше, стуча в проезжавшие мимо повозки. Людей в ошейниках она больше не трогала – только круглолицых обитателей повозок с красивыми занавесками на окнах. Она улыбалась им и задавала тот же вопрос – не нужна ли им работница. Они улыбались в ответ: нет, не нужна.
Купеческие повозки закончились – резко и неожиданно. В образовавшееся пространство выплыл огромный красный шатер на колесах. Он был выше других повозок. Каркас обтягивала алая ткань, расшитая золотым орнаментом, а в центре передней стенки было выткано огромное золотое солнце. Шатёр приводился в движение сразу несколькими десятками горбатых животных, их погонщики были одеты в чистые строгие мундиры. Почти в притык к шатру ехали около десятка массивных повозок, борта которых были обшиты листовым железом. На каждой из них жёлтой краской было нарисовано такое же солнце, как на огромной вышивке. Все остальные повозки двигались теперь на почтительном расстоянии от шатра, так что образовывалось довольно большое незаполненное пространство, торжественное и величественное – площадь в городе на колесах, по которой чинно двигались всадники. Каждый держал в руках оружие. В голову сразу пришли чужие слова – «автоматическая винтовка». Так отец называл оружие, которое шериф привез с собой из Фритауна много лет назад. Одежда всадников была бледно-песчаного цвета – цвета степи. На груди у каждого – все то же солнце, на лицах – маски, вроде респираторов, которые надевали жители посёлка, когда что-то красили, на глазах – непрозрачные очки.
Марта проводила шатер взглядом. Он показался ей наваждением – ярким, богатым, неуместно торжественным среди голой степи и тощих рабов. Она выдохнула. Снова стало пусто в груди. Пусто и безнадежно. Тогда она побрела дальше, в хвост.
Постепенно повозки становились беднее и меньше, а пыли в воздухе всё больше. Смотреть и, главное, видеть теперь было гораздо труднее. Глаза слезились. Чтобы хоть как-то дышать, Марта спустила полоску ткани со лба на лицо.
На секунду Марте подумалось, что она вот так и пройдет через весь Караван, не найдя никакой работы. Как будто она делала что-то неправильно. Что? Почему?
- Шла бы ты к своему спасителю, девочка…
Марта обернулась. Высокий худой мужчина с усталым взглядом стоял у нее за спиной и поправлял на плечах лямки огромного рюкзака с какой-то пустой емкостью.
- Тебя вчера подобрали?
Марта кивнула. Мужчина тяжело вздохнул и побрел в хвост Каравана.
- Подождите! – Марта поравнялась с ним и пошла рядом. – Почему вы так сказали?
Мужчина сдвинул брови:
- Нет у них для тебя работы, девочка. И не появится. Иди к тому, кто надел тебе ошейник, и просись сейчас учиться тому, чем тебе потом придется заниматься всю жизнь… - Он шел медленно, шаркая ногами по пыльной дороге, не выбиваясь из ленивого ритма Каравана.
– Знаешь, я ведь и сам когда-то надеялся выкупиться… Семью оставил во Фритауне – это я для них в долг взял… Ты пойми, не нужны им такие работники. Платят здесь только наемникам – их берут во Фритауне для охраны, потому что рабам оружие не доверяют… Все остальную работу выполняют такие, как я, девочка. Мы и так обязаны работать на хозяина… Зачем им платить тебе. Если я сделаю то же самое бесплатно?..
Марта слушала его, открыв рот. Вот оно как… «Твоя жизнь перейдет в мою собственность». И будет она работать на господина Ко Са Ли, скреплять между собой белые детали и бояться темнокожего.
– Не может такого быть, – тихо сказала она. В горле пересохло. – Это ведь нечестно…
– Честно, девочка, – вздохнул раб. – У них здесь все по закону…
– Но это обман!
– Нет, – он грустно улыбнулся. – Ты сам заключаешь контракт, по своей воле. Ты можешь найти работу, все выплатить…
– Но ты не можешь найти работу! – Марта сорвалась на крик. – Если работа здесь никому не нужна!
– Но ведь никто и не обещал тебе, что ты обязательно найдешь работу… Ты не знала? Это твои проблемы… У них все по закону…
Марта остановилась. Ей хотелось кричать, хотелось схватить за плечи и трясти этого страшного человека, неправильного человека, человека, который только что предлагал ей… сдаться?..
Не может такого быть. Не может быть правдой все то, что он только что сказал!
Чем тогда купцы Каравана отличаются от тех, кто вчера утром сжег ее поселок? Тем, что захватывают рабов не силой, а обманом? Почему все так?
Нет, она отказывалась в это верить. Она пошла, ускоряя шаг, по-прежнему стараясь не попадать в ногу с Караваном.
Стали попадаться большие тяжёлые повозки вообще без окон, явно не жилые. Пахло неприятно.
Марта обошла очередную грузовую повозку и замерла. На нее катилась огромная клетка на колёсах, внутри которой находились люди. Грязные, нечесаные. Покрытые слоем пыли. Рабы. Их ноги были скованы между собой, так что все они сидели, способные передвигаться лишь ползком или стоять на одном месте. Большинство из них что-то сортировали, собирали какие-то детали, что-то чистили. Стояла жуткая вонь.
Очередная клетка поравнялась с Мартой. Покрытый густой щетиной мужчина заметил ее, задержал на ней взгляд. Почему-то было очень стыдно, как будто это она, Марта, посадила этих людей в клетки и заставила работать.
Зазевавшегося раба ткнули в бок длинной палкой. Он не удержал равновесие и повалился на грязный пол клетки. Здоровый темнокожий надсмотрщик что-то прорычал на непонятном Марте языке. Надсмотрщиков было много, они ехали на специальных балконах по бокам клеток. Их исколотые булавками и покрытые рисунками тела здесь, среди клеток, вони и изуродованных шрамами спин, смотрелись гораздо уместнее, чем рядом с Ко Са Ли и его охранниками. Время от времени надсмотрщики тыкали рабов палками через прутья клеток, что-то выкрикивали.
Клетки медленно катились мимо Марты. В одной из клеток раб подполз к решётке, привстал и помочился на землю прямо через прутья.
Марта ускорила шаг. Ей хотелось как можно быстрее выбраться из этого места. Еще больше ей хотелось выбраться из Каравана.
Стало очень пыльно. Жилых повозок совсем не осталось. Помимо тяжёлых товарных, тут было множество бочек и цистерн на колёсах. Запасы воды. И, скорее всего, топлива. Тощие погонщики. Много людей в зеленых костюмах и все как один в защитных очках и масках-респираторах. Дышать стало совсем тяжело. Марта развернулась и быстрым шагом пошла обратно. За очередной цистерной она свернула, чтобы обойти по краю Каравана повозки с рабами. Идти теперь приходилось гораздо быстрее – Караван больше не двигался ей навстречу. Караван повернулся к ней спиной и медленно шел своим путем, не обращая внимания на пытавшуюся угнаться за ним девочку.
– Вон, смотри, новенькая, – громко сказал кто-то. – Палец до сих пор в синей краске… Эй!
Марта остановилась, обернулась. Двое мужчин в зеленом шли рядом с повозкой. Наемники. Один из них был хмурый, давно не бритый, со странным, настораживающим взглядом. Его зеленый костюм был бледным, выцветшим, из-под расстегнутой куртки выглядывала футболка в смешную горизонтальную полоску. Второй был его полной противоположностью. Высокий, кудрявый, улыбчивый, в сдвинутом на бок зеленом берете, он всем своим видом внушал доверие и симпатию. Кудрявый помахал Марте рукой и улыбнулся еще шире.
– Приветик! Ты из вчерашнего поселка? – двое и повозка поравнялись с Мартой. Выражение «вчерашний поселок» отозвалось в груди тупым уколом. – Ты одна?
– Одна, – наемники стали обгонять ее, и Марта тоже медленно пошла рядом с ними. Кудрявый с сочувствием посмотрел на ее ошейник.
– Работу ищешь?
– Да, – она с удивлением посмотрела на кудрявого. Интересно, у наемников ведь нет собственных рабов?
Кудрявый оценивающе осмотрел ее.
– Ну, ты хорошенькая, без работы не останешься… – кивнул хмурому, тот только еще больше насупился. – Знаешь, ты лучше вечером приходи, когда на ночь станем. Вон туда, в голову Каравана. Там наемники собираются. И не переживай ты так, это распространённая практика, купцы часто берут кого-то подвозить до Фритауна. Иногда в долг. Ты свои сто кредитов быстро насобираешь…
– Двести, – поправила Марта.
– Двести? – он удивился. – Ну… бывает… Я всегда был уверен, что их стандартный контракт – сто кредитов… Да ты не переживай! За четыре-то недели!..
– А временная единица – это?.. – спросила Марта.
– Одна неделя, – радостно ответил кудрявый и заулыбался. Марта непроизвольно сжала руки в кулаки. Было безумно обидно. Есть некий стандартный контракт, а у нее, значит, льготный – вдвое дороже и вдвое короче срок выплаты.
«Вчерашний поселок» – снова кольнуло в груди, и она вдруг подумала – вслух:
– Мой поселок – не первый?
– Четвертый на пути следования Каравана, – кудрявый наемник снова погрустнел. – Только из тех трех никого не осталось. Совсем эти анархисты распоясались…
– Кто? – она почувствовала прилив злости – жгучей и горькой.
– Анархисты. Беспредельщики, – кудрявый посмотрел на хмурого, словно ждал, что тот что-то добавит, но хмурый продолжал хранить молчание. – Ну, ты не знаешь разве?
– Нет! – Марта сжала кулаки сильнее. – Кто это такие?
– Да бандиты они, – он махнул рукой. – Нападают на мирные поселки, отбирают все силой, жителей или убивают, или уводят в рабство… Сейчас почему-то особенно активизировались…
– Так они и раньше были?
– Да они всегда были, только раньше так нагло себя не вели. Они не подчиняются Фритауну. Говорят, у них там что-то вроде собственного государства, как в Караване… Ничего, скоро во Фритауне узнают – они-то наведут порядок! – он снова улыбнулся.
Узнают, подумала Марта. Обязательно узнают. Выдавив улыбку, Марта кивнула приветливому наемнику и его молчаливому приятелю:
– Ладно, всего вам доброго! – и быстро зашагала в голову Каравана.
Она обязательно доберется до Фритауна. Четыре поселка. Четыре таких же зеленых островка. А ведь там тоже жили люди, возделывали поля, пасли лошадей… Ждали Караван… Злость закипала в ней, обжигала грудную клетку, подступала к горлу. Костяшки пальцев побелели, ногти впились в ладони. Никогда еще в ней не было столько злости – на весь мир: на анархистов, уничтоживших ее поселок; на Ко Са Ли, обманувшего ее; на кудрявого наемника, которому на самом деле все равно; на его молчаливого дружка…
Все было нечестно, неправильно. Все вызывало раздражение. Все: эти раскачивающиеся повозки, эти уродливые животные, тощие рабы, упавший ей под ноги клочок бумаги… Она подняла бумагу, протянула ее полной женщине в лиловых одеждах, сидевшей на козлах рядом с рабом-погонщиком. Пробурчала:
– Это ваше.
Женщина схватила листок, сжала его в желтом кулачке и выругалась – Марта догадалась по интонациям – на своем языке, затем разровняла его и стала вертеть в руках, что-то ворча.
– Я могу вам чем-то помочь? – спросила Марта, скорее, из вежливости. Женщина удивленно подняла брови, прищурилась, бросила на Марту оценивающий взгляд и протянула ей листок.
– Это мозес процитать? – спросила она.
Марта взяла листок:
– «Господину Мао Цинь. Выбранные вами наложницы прибудут в назначенное время к гостевой повозке господина Минь Юнг, как и было условлено», – она вернула листок. – Только я не знаю, что значит слово «наложницы»…
– Я знаю! – она застучала кулачками, хмурясь так, что глаза ее превратились в две маленькие щелочки на круглом лице. – Деловые встреци!
Она заерзала, копаясь в складках одежды, достала маленький круглый кусочек метала и протянула Марте:
– Вот. Пять кредиты. За работа, – пояснила она в ответ на Мартин удивленный взгляд, после чего слезла с козел и куда-то побежала, выкрикивая что-то на своем языке.
На юго-восток. На столб пыли. На приближающийся Караван. Тот был еще далеко. Легко можно было разминуться: степь большая, а Марта – маленькая. Но они увидят дым и поймут, что что-то не так… Ветер бил в лицо острыми песчинками. Тяжелые кожаные ботинки защищали ноги от колючей травы. Столб пыли действительно приближался раза в два медленнее, чем эти, утром…
Ничего. Мама, папа и Эва живы. Марта тоже жива. Поселок подчиняется… раньше подчинялся Фритауну. Оттуда прибыл шериф – лет десять назад, Марта хорошо помнила его – молодого, с серьезным лицом, такого не похожего на болтающееся на вышке тело… Мэр прибыл давно, когда Марта была еще совсем маленькой. Она даже не помнила, как их звали. Они были просто Мэр и Шериф. Были, а теперь их нет. А она есть. Она, в отличие от обезглавленной курицы, жива. Она доберется до Фритауна…
Столб пыли теперь был совсем близко, но двигался очень медленно. От него отделились несколько темных точек и быстро направились к Марте.
Фритаун обеспечивает мир в Регионе. Когда во Фритауне узнают о случившемся… Во Фритауне есть армия. Они отправятся на юго-запад, найдут и накажут грабителей, освободят пленных, отстроят поселок…
Точки приближались, поднимая клубы пыли. Они росли и превращались в три маленьких трактора – на четырёх колёсах, без кабин. Люди ехали верхом, как на лошадях. На среднем сидели двое.
Марта остановилась и стала махать руками. Ее заметили и теперь ехали к ней, а не на дым. В какой-то момент Марте показалось, что ее на самом деле не заметили, что несущиеся прямо на нее тракторы сейчас переедут ее и поедут дальше, к поселку… Но они остановились в нескольких метрах.
Всадники оказались очень яркие и совершенно другие. Двое были на вид совсем обычными мужчинами, ничем не отличавшимися от жителей Мартиного поселка. Ярко-зеленые костюмы покрывал странный узор – как будто они перемазаны грязью. Вокруг головы и лица одного из них была намотана светлая ткань, у другого ткань закрывала и часть лица, так что можно было рассмотреть только светлые и выгоревшие ресницы за прозрачными стёклами защитных очков. Еще один – желтый, круглолицый, раскосый, в широких ярко-красных одеждах, расшитых золотыми узорами, сидел за спиной одного из «зеленых». Ткань на его голове – а ее было значительно больше, чем у других, - была заколота красивой блестящей брошью, невпопад отражающей солнечные зайчики. Последний всадник – самый жуткий из всех - был голый по пояс, совершенно лысый, его темно-коричневая кожа вся была заколота какими-то странными булавками, а может даже в его тело были вбиты гвозди – было трудно понять. Марта никогда раньше такого не видела, а сейчас совершенно некстати подумала, что не зря детей к Каравану не пускали...
Пыль оседала. Круглолицый осмотрел Марту с ног до головы, кивнул на то, что оставалось от поселка:
– Аграрное Поселение-21?
Марта закивала.
– Кто-то кроме тебя остался?
Марта отрицательно покачала головой.
– Сто слуцилось? – речь у него была непривычная, немного свистящая.
Марта оглянулась. Черный дым поднимался в небо.
– Утром. Приехали. Забрали все. Всех убили или увели.
Слова застревали в горле. Стало тяжело дышать.
Круглолицый поцокал языком:
– Оцень заль. Хоросый был поселок… И сто, совсем ницего не осталось?
Марта снова помотала головой.
– Заль… – повторился круглолицый. – Ну, удаци тебе, девоцька. Заводи мотор!
– Стойте! – Марта даже подпрыгнула. – Куда вы?! А я?! Вы же меня здесь не бросите! Я же умру здесь!
– Оцень заль, – пожал плечами круглолицый.
– Стойте! – ужас от осознания его слов был какой-то ледяной, отрезвляющий. – Послушайте, вы ведь едете во Фритаун! Мне очень надо во Фритаун! Возьмите меня с собой!
Круглолицый нахмурил брови:
– «Возьмите меня во Фритаун»! До Фритауна – десять дней.
– Пожалуйста, довезите меня до Фритауна, – Марта была на грани отчаяния. – Я буду вести себя тихо, не буду мешать…
– Глупая девцонка! – круглолицый даже стукнул желтым кулачком по колену. – Десять дней дороги! Ты есть будес? Воду пить будес? – Он сделал паузу, давая Марте время осмыслить сказанное. – Цем заплатис?
Марта раскрыла рот, но слова снова застряли в горле.
Чем она заплатит? Что у нее есть кроме затертых джинсов, стоптанных ботинок и уже успевшей выгореть на солнце рубашки? Всё, что было ценного в посёлке, нападавшие забрали с собой, а то, что нельзя увезти – сожгли.
- Я не знаю...
- Вот и все, - развел руками круголицый и похлопал по плечу зеленого. - Поехали.
– Я заплачу, когда мы приедем во Фритаун, – Марта подняла глаза.
– Ты хоцес поехать в долг? – круглолицый оживился, лицо его засеяло как большое медное блюдо. – Хоросо. Тогда заклюцим контракт. Все по закону!
Он быстро сказал что-то темнокожему на непонятном Марте языке. Тот достал пачку бумаги и какую-то коробочку, отдал круглолицему, подошел к Марте.
– Как тебя зовут? – деловито спросил круглолицый.
– Марта. Марта Бзежински.
– Слусай внимательно, – круглолицый говорил теперь бодро, весь его сочувственный тон куда-то улетучился. – Меня зовут господин Ко Са Ли. Запомни – господин Ко Са Ли. Вот стандартный контракт… Или, нет, бедная девоцька, так и быть – помни мою доброту! – уцитывая твое тязолое полозение, заклюцим льготный контракт. Дорога до Фритауна будет стоить тебе двести кредитов. Двести. – Он для наглядности показал Марте два пальца. – Каздый день тебе будет насцитываться два процента от суммы долга. Ты долзна выплатить всю сумму в тецении двух временных единиц. – Он снова показал два пальца. – Инаце ты становисся одним из моих рабов. Навсегда. Поняла?
Марта кивнула, хотя поняла далеко не всё. Ко Са Ли протянул ей бумагу:
– Подписы! – он раскрыл коробочку, ее тоже протянул Марте.
Марта стала читать. Двести кредитов. Две временных единицы. В случае невыплаты – рабство.
Марта посмотрела на лист, на коробочку, на Ко Са Ли. Тот вздохнул, кивнул темнокожему. Темнокожий взял Марту за руку, опустил ее палец в коробочку. Внутри неё было мокро. Темнокожий достал Мартин палец и прижал его к уголку контракта. Палец оставил темно-синий отпечаток. И сам остался темно-синим.
Ко Са Ли забрал бумагу, спрятал за пазуху. Темнокожий быстро защелкнул на Мартиной шее металлическое кольцо – она только и успела рассмотреть зеленый огонек на нем.
– Зачем это? – испугано спросила она.
– Первую временную единицу ты – экономицески зависимая. Мозес делать сто хоцес. Во вторую временную единицу заззется зелтая лампоцька. Ты будес сцитаться рабом с правом выкупа. Тозе мозес делать сто хоцес, но ты обязана, во-первых, выполнять некоторые мои поруцения, и, во-вторых, находиться в пределах одного района с твоим рабовладельцем, то есть мной. Ну, а на третью заззется красная лампоцька – и твоя зызнь перейдет в мою собственность. Все по закону! Попытаесся снять – осейник взорвется. Садись на мотоцикл, – он бросил еще один печальный взгляд на догорающий поселок. – Так сто, правда, совсем-совсем ницего ценного не осталось?
Марта покачала головой и полезла на «мотоцикл» за спину второго «зеленого».
Ко Са Ли протянул ей полоску ткани:
– Замотай голову. Лицо хоросо замотай, а то в дороге пыльно!
Мотоциклы ехали очень быстро. Пыль стояла такая, что Марта ничего не смогла разглядеть. Ее высадили в крытую повозку с несколькими окнами, дали миску какой-то каши и большую чашку воды.
– Это тебе до завтра, – сказал Ко Са Ли. – Помни мою доброту! Сто бы ты без меня делала!..
– Спасибо, – сказала Марта и разом выпила почти полчашки. Ко Са Ли уехал.
Повозка двигалась медленно, монотонно покачиваясь. Кроме Марты в ней было еще двое – худые, усталые на вид, в таких же ошейниках, только с красным огоньком. Они флегматично собирали и скрепляли между собой какие-то светлые детали. Каша оказалась на удивление вкусной, порция – большой, должно было хватить на несколько приемов пищи.
За окном двигались такие же повозки. На душе было пусто и горько. Где-то позади оставалось то место, в котором она родилась и росла, помогала родителям, ходила в школу… Где родился и умер Томаш…
В груди защемило.
Хватит! Она жива и едет во Фритаун. Томаша не вернуть. Можно только найти его убийц и отомстить им, и за этим она и едет сейчас с Караваном.
Марта вдруг почувствовала безумную усталость. Она легла на деревянную лавку и почти сразу уснула. Снился дым, грустные лошади, падающий в пыль Томаш.
Она проснулась. За окном было темно. Повозка не качалась и, похоже, вообще не двигалась. Двое худых Мартиных соседей спали прямо на полу, укутавшись в серые лохмотья. Мартина каша и вода так и стояли под лавкой, никем не тронутые.
Надо было похоронить Томаша, подумала Марта. Надо было вернуться за мамой и Эвой… На глаза наворачивались слезы, и она ненавидела себя за это еще больше, чем за то, что не вернулась. Она разозлилась и больно укусила себя за руку. Стало легче, плакать расхотелось. Нужно было собраться, разозлиться еще больше, нужно было во что бы то ни стало дойти…
Она дойдет. Через десять дней она будет во Фритауне. Она расплатится с Ко Са Ли, пойдет к правительству, расскажет им о случившемся, и они предпримут меры. Марта освободит родителей. А завтра попробует найти работу уже здесь. Она не глупая и не ленивая, она не пропадет. Все будет хорошо. Кстати, сколько это – временная единица? Неделя? Месяц?.. День?..
Один день, два дня, три дня, четыре дня…
Марта снова уснула. На этот раз без снов.
Когда она проснулась, было совсем светло. Повозка снова качалась, у ее лавки стояла новая порция каши и воды. Соседи по-прежнему что-то мастерили в своем углу. Мир был теплым и привычным.
Марта вскочила и как можно сильнее ударила себя по щеке.
– Не сметь так думать! – зачем-то сказала она вслух.
Один из соседей лениво оглянулся на нее, потом снова вернулся к работе.
Не сметь так думать. Этот мир не был привычным. Он был чужим и неправильным, этот мир, в котором ее поселок сожгли, ее брата убили, а сестру и родителей увели куда-то для каких-то работ. Увели, а не убили. Нет, их ни в коем случае не убили. Нельзя так думать. Нельзя…
Марта взяла в рот ложку каши. Никакая эта каша не вкусная, сказала она себе. Она пресная и сухая, Марта ненавидит такую кашу и ни за что бы ее не ела, если бы был выбор. Еще ей трет этот проклятый ошейник. Еще она должна добыть где-то двести каких-то кредитов. Вот когда добудет, выкупится, доберется до Фритауна… А пока радоваться нечему.
В повозку влез темнокожий, бросил соседям какой-то мешочек. Они при виде темнокожего как-то сжались, забились в угол и опустили глаза.
– К вечеру чтоб было готово! – и снова исчез.
Они быстро вытрусили на пол кучу белых деталей. Один тяжко вздохнул. Оба были голые по пояс, на спине обоих было множество шрамов. Старые перекрывали более свежие и совсем недавние запекшиеся раны, похожие на следы длинных когтей.
Она все-таки позавтракала: съела треть, остальное поставила под лавку – и вышла из повозки.
Все вокруг пребывало в движении – слаженном, медленном и монотонном. Двигались десятки повозок – таких же, как та, в которой ехала Марта, и других – с красивыми шторами, и совсем закрытыми – без единого окошка. Повозки везли животные, чем-то похожие на лошадей, но совсем другие: низкорослые, коренастые, с большими плоскими губами и двумя уродливыми наростами на спинах. Большинство погоняли такие же худые и усталые люди, как Мартины соседи. Почти у всех вокруг голов были намотаны тряпки, и Марта, вспомнив о своей полоски ткани, тоже обмотала голову. Солнце еще висело над восточным горизонтом. Пыль из-под колес повозок стелилась по земле. Травы под ногами не было. Здесь степь была совсем безжизненной.
Приложив ладонь ко лбу, Марта посмотрела в сторону движения. От начала Каравана ее отделяло не так много повозок, за которыми уже видна была бесконечная степь. Марта посмотрела назад. На сколько хватало глаз, вдаль уходили повозки, теряясь в пыльном облаке. Она находилась где-то в передней части Каравана. Оценить размеры города на колёсах из этой точки было невозможно. Она решила идти «в хвост».
Наверное, Караван можно было осмотреть, не сходя с места – город медленно катился вперед в едином неспешном ритме. Но Марта, всё же, шла. С каждым шагом злость утихала, уступала место равнодушному удивлению. Караван – город на колесах. Город купцов. Он, кажется, даже не принадлежит Фритауну. Она вспомнила, что Караваном правит некий «Император». Каравану не было никакого дела ни до ее сожженного поселка, ни до Мартиной жизни. Город был толстым и медлительным. Город катился по желтому океану, уставившись под ноги. Колеса повозок скрипели монотонным маятником, гипнотизирующим, вовлекающим в свой беспощадный ритм. Марта на зло шла быстрее, не попадая в такт со скрипом колес. Ближе к центру купеческого города повозки становились больше и богаче: украшенные резьбой, с вышитыми тентами. Двугорбые животные были более ухоженными, откормленными. Даже погонщики не выглядели такими жалкими. Новый мир, уродливый и горбатый, здесь казался особенно привычным и нормальным.
Только бы вырваться отсюда, подумала Марта. Ей нужна работа. Любая. Самая тяжелая, самая грязная…
Марта набралась смелости и подошла к одному из погонщиков, улыбнулась как можно приветливее. Нужно приветливо улыбаться. Нужно притвориться, что ты поддалась гипнозу скрипучего маятника.
– Здравствуйте, вам не нужна какая-нибудь помощь за умеренную плату? – фразы складывались сами собой, где-то когда-то услышанные, чужие и непривычные. Погонщик удивленно посмотрел на Марту, затем резко ускорил повозку. На какой-то короткий миг маятник стих, ритм сбился, и Марта неожиданно почувствовала, как в груди разливается теплое чувство выполненного долга. Отъехав на приличное расстояние, он снова влился в общий размеренный ритм.
Повозки шли одна за другой. Погонщики опускали глаза, отворачивались, будто не замечая ее. Даже ход больше никто не ускорял. Скрипучий маятник лениво смеялся над ней и ее бессмысленными попытками.
– Да ты с ума сошла, девочка! Рабы мы, нет у нас никаких денег, и никогда не будет, – сказал, наконец, один – высокий загорелый мужчина со спутанной бородой.
Из повозки высунулся здоровый лысый мужчина. Кожа у него была светлая, хоть и загорелая, кроме булавок тело покрывали черные рисунки.
– Надсмотрщик, – шепнул раб, опустил глаза и больше не проронил ни слова.
Марта брела дальше, стуча в проезжавшие мимо повозки. Людей в ошейниках она больше не трогала – только круглолицых обитателей повозок с красивыми занавесками на окнах. Она улыбалась им и задавала тот же вопрос – не нужна ли им работница. Они улыбались в ответ: нет, не нужна.
Купеческие повозки закончились – резко и неожиданно. В образовавшееся пространство выплыл огромный красный шатер на колесах. Он был выше других повозок. Каркас обтягивала алая ткань, расшитая золотым орнаментом, а в центре передней стенки было выткано огромное золотое солнце. Шатёр приводился в движение сразу несколькими десятками горбатых животных, их погонщики были одеты в чистые строгие мундиры. Почти в притык к шатру ехали около десятка массивных повозок, борта которых были обшиты листовым железом. На каждой из них жёлтой краской было нарисовано такое же солнце, как на огромной вышивке. Все остальные повозки двигались теперь на почтительном расстоянии от шатра, так что образовывалось довольно большое незаполненное пространство, торжественное и величественное – площадь в городе на колесах, по которой чинно двигались всадники. Каждый держал в руках оружие. В голову сразу пришли чужие слова – «автоматическая винтовка». Так отец называл оружие, которое шериф привез с собой из Фритауна много лет назад. Одежда всадников была бледно-песчаного цвета – цвета степи. На груди у каждого – все то же солнце, на лицах – маски, вроде респираторов, которые надевали жители посёлка, когда что-то красили, на глазах – непрозрачные очки.
Марта проводила шатер взглядом. Он показался ей наваждением – ярким, богатым, неуместно торжественным среди голой степи и тощих рабов. Она выдохнула. Снова стало пусто в груди. Пусто и безнадежно. Тогда она побрела дальше, в хвост.
Постепенно повозки становились беднее и меньше, а пыли в воздухе всё больше. Смотреть и, главное, видеть теперь было гораздо труднее. Глаза слезились. Чтобы хоть как-то дышать, Марта спустила полоску ткани со лба на лицо.
На секунду Марте подумалось, что она вот так и пройдет через весь Караван, не найдя никакой работы. Как будто она делала что-то неправильно. Что? Почему?
- Шла бы ты к своему спасителю, девочка…
Марта обернулась. Высокий худой мужчина с усталым взглядом стоял у нее за спиной и поправлял на плечах лямки огромного рюкзака с какой-то пустой емкостью.
- Тебя вчера подобрали?
Марта кивнула. Мужчина тяжело вздохнул и побрел в хвост Каравана.
- Подождите! – Марта поравнялась с ним и пошла рядом. – Почему вы так сказали?
Мужчина сдвинул брови:
- Нет у них для тебя работы, девочка. И не появится. Иди к тому, кто надел тебе ошейник, и просись сейчас учиться тому, чем тебе потом придется заниматься всю жизнь… - Он шел медленно, шаркая ногами по пыльной дороге, не выбиваясь из ленивого ритма Каравана.
– Знаешь, я ведь и сам когда-то надеялся выкупиться… Семью оставил во Фритауне – это я для них в долг взял… Ты пойми, не нужны им такие работники. Платят здесь только наемникам – их берут во Фритауне для охраны, потому что рабам оружие не доверяют… Все остальную работу выполняют такие, как я, девочка. Мы и так обязаны работать на хозяина… Зачем им платить тебе. Если я сделаю то же самое бесплатно?..
Марта слушала его, открыв рот. Вот оно как… «Твоя жизнь перейдет в мою собственность». И будет она работать на господина Ко Са Ли, скреплять между собой белые детали и бояться темнокожего.
– Не может такого быть, – тихо сказала она. В горле пересохло. – Это ведь нечестно…
– Честно, девочка, – вздохнул раб. – У них здесь все по закону…
– Но это обман!
– Нет, – он грустно улыбнулся. – Ты сам заключаешь контракт, по своей воле. Ты можешь найти работу, все выплатить…
– Но ты не можешь найти работу! – Марта сорвалась на крик. – Если работа здесь никому не нужна!
– Но ведь никто и не обещал тебе, что ты обязательно найдешь работу… Ты не знала? Это твои проблемы… У них все по закону…
Марта остановилась. Ей хотелось кричать, хотелось схватить за плечи и трясти этого страшного человека, неправильного человека, человека, который только что предлагал ей… сдаться?..
Не может такого быть. Не может быть правдой все то, что он только что сказал!
Чем тогда купцы Каравана отличаются от тех, кто вчера утром сжег ее поселок? Тем, что захватывают рабов не силой, а обманом? Почему все так?
Нет, она отказывалась в это верить. Она пошла, ускоряя шаг, по-прежнему стараясь не попадать в ногу с Караваном.
Стали попадаться большие тяжёлые повозки вообще без окон, явно не жилые. Пахло неприятно.
Марта обошла очередную грузовую повозку и замерла. На нее катилась огромная клетка на колёсах, внутри которой находились люди. Грязные, нечесаные. Покрытые слоем пыли. Рабы. Их ноги были скованы между собой, так что все они сидели, способные передвигаться лишь ползком или стоять на одном месте. Большинство из них что-то сортировали, собирали какие-то детали, что-то чистили. Стояла жуткая вонь.
Очередная клетка поравнялась с Мартой. Покрытый густой щетиной мужчина заметил ее, задержал на ней взгляд. Почему-то было очень стыдно, как будто это она, Марта, посадила этих людей в клетки и заставила работать.
Зазевавшегося раба ткнули в бок длинной палкой. Он не удержал равновесие и повалился на грязный пол клетки. Здоровый темнокожий надсмотрщик что-то прорычал на непонятном Марте языке. Надсмотрщиков было много, они ехали на специальных балконах по бокам клеток. Их исколотые булавками и покрытые рисунками тела здесь, среди клеток, вони и изуродованных шрамами спин, смотрелись гораздо уместнее, чем рядом с Ко Са Ли и его охранниками. Время от времени надсмотрщики тыкали рабов палками через прутья клеток, что-то выкрикивали.
Клетки медленно катились мимо Марты. В одной из клеток раб подполз к решётке, привстал и помочился на землю прямо через прутья.
Марта ускорила шаг. Ей хотелось как можно быстрее выбраться из этого места. Еще больше ей хотелось выбраться из Каравана.
Стало очень пыльно. Жилых повозок совсем не осталось. Помимо тяжёлых товарных, тут было множество бочек и цистерн на колёсах. Запасы воды. И, скорее всего, топлива. Тощие погонщики. Много людей в зеленых костюмах и все как один в защитных очках и масках-респираторах. Дышать стало совсем тяжело. Марта развернулась и быстрым шагом пошла обратно. За очередной цистерной она свернула, чтобы обойти по краю Каравана повозки с рабами. Идти теперь приходилось гораздо быстрее – Караван больше не двигался ей навстречу. Караван повернулся к ней спиной и медленно шел своим путем, не обращая внимания на пытавшуюся угнаться за ним девочку.
– Вон, смотри, новенькая, – громко сказал кто-то. – Палец до сих пор в синей краске… Эй!
Марта остановилась, обернулась. Двое мужчин в зеленом шли рядом с повозкой. Наемники. Один из них был хмурый, давно не бритый, со странным, настораживающим взглядом. Его зеленый костюм был бледным, выцветшим, из-под расстегнутой куртки выглядывала футболка в смешную горизонтальную полоску. Второй был его полной противоположностью. Высокий, кудрявый, улыбчивый, в сдвинутом на бок зеленом берете, он всем своим видом внушал доверие и симпатию. Кудрявый помахал Марте рукой и улыбнулся еще шире.
– Приветик! Ты из вчерашнего поселка? – двое и повозка поравнялись с Мартой. Выражение «вчерашний поселок» отозвалось в груди тупым уколом. – Ты одна?
– Одна, – наемники стали обгонять ее, и Марта тоже медленно пошла рядом с ними. Кудрявый с сочувствием посмотрел на ее ошейник.
– Работу ищешь?
– Да, – она с удивлением посмотрела на кудрявого. Интересно, у наемников ведь нет собственных рабов?
Кудрявый оценивающе осмотрел ее.
– Ну, ты хорошенькая, без работы не останешься… – кивнул хмурому, тот только еще больше насупился. – Знаешь, ты лучше вечером приходи, когда на ночь станем. Вон туда, в голову Каравана. Там наемники собираются. И не переживай ты так, это распространённая практика, купцы часто берут кого-то подвозить до Фритауна. Иногда в долг. Ты свои сто кредитов быстро насобираешь…
– Двести, – поправила Марта.
– Двести? – он удивился. – Ну… бывает… Я всегда был уверен, что их стандартный контракт – сто кредитов… Да ты не переживай! За четыре-то недели!..
– А временная единица – это?.. – спросила Марта.
– Одна неделя, – радостно ответил кудрявый и заулыбался. Марта непроизвольно сжала руки в кулаки. Было безумно обидно. Есть некий стандартный контракт, а у нее, значит, льготный – вдвое дороже и вдвое короче срок выплаты.
«Вчерашний поселок» – снова кольнуло в груди, и она вдруг подумала – вслух:
– Мой поселок – не первый?
– Четвертый на пути следования Каравана, – кудрявый наемник снова погрустнел. – Только из тех трех никого не осталось. Совсем эти анархисты распоясались…
– Кто? – она почувствовала прилив злости – жгучей и горькой.
– Анархисты. Беспредельщики, – кудрявый посмотрел на хмурого, словно ждал, что тот что-то добавит, но хмурый продолжал хранить молчание. – Ну, ты не знаешь разве?
– Нет! – Марта сжала кулаки сильнее. – Кто это такие?
– Да бандиты они, – он махнул рукой. – Нападают на мирные поселки, отбирают все силой, жителей или убивают, или уводят в рабство… Сейчас почему-то особенно активизировались…
– Так они и раньше были?
– Да они всегда были, только раньше так нагло себя не вели. Они не подчиняются Фритауну. Говорят, у них там что-то вроде собственного государства, как в Караване… Ничего, скоро во Фритауне узнают – они-то наведут порядок! – он снова улыбнулся.
Узнают, подумала Марта. Обязательно узнают. Выдавив улыбку, Марта кивнула приветливому наемнику и его молчаливому приятелю:
– Ладно, всего вам доброго! – и быстро зашагала в голову Каравана.
Она обязательно доберется до Фритауна. Четыре поселка. Четыре таких же зеленых островка. А ведь там тоже жили люди, возделывали поля, пасли лошадей… Ждали Караван… Злость закипала в ней, обжигала грудную клетку, подступала к горлу. Костяшки пальцев побелели, ногти впились в ладони. Никогда еще в ней не было столько злости – на весь мир: на анархистов, уничтоживших ее поселок; на Ко Са Ли, обманувшего ее; на кудрявого наемника, которому на самом деле все равно; на его молчаливого дружка…
Все было нечестно, неправильно. Все вызывало раздражение. Все: эти раскачивающиеся повозки, эти уродливые животные, тощие рабы, упавший ей под ноги клочок бумаги… Она подняла бумагу, протянула ее полной женщине в лиловых одеждах, сидевшей на козлах рядом с рабом-погонщиком. Пробурчала:
– Это ваше.
Женщина схватила листок, сжала его в желтом кулачке и выругалась – Марта догадалась по интонациям – на своем языке, затем разровняла его и стала вертеть в руках, что-то ворча.
– Я могу вам чем-то помочь? – спросила Марта, скорее, из вежливости. Женщина удивленно подняла брови, прищурилась, бросила на Марту оценивающий взгляд и протянула ей листок.
– Это мозес процитать? – спросила она.
Марта взяла листок:
– «Господину Мао Цинь. Выбранные вами наложницы прибудут в назначенное время к гостевой повозке господина Минь Юнг, как и было условлено», – она вернула листок. – Только я не знаю, что значит слово «наложницы»…
– Я знаю! – она застучала кулачками, хмурясь так, что глаза ее превратились в две маленькие щелочки на круглом лице. – Деловые встреци!
Она заерзала, копаясь в складках одежды, достала маленький круглый кусочек метала и протянула Марте:
– Вот. Пять кредиты. За работа, – пояснила она в ответ на Мартин удивленный взгляд, после чего слезла с козел и куда-то побежала, выкрикивая что-то на своем языке.
-
-
30.11.2011 в 12:26Вячеслав Гриднев
-
-
30.11.2011 в 15:30